1. Блажен Господь Во Скорби

Славься, наш Господь, в таинстве погибели,
Смотри на смерть и горе сынов своих,
Коими наполнены могилы, и мать земля давно пожрала их...
Кто прожил жизнь под гнойным сиянием твоим
В поиске тебя, когда ты был средь них.
Мертвые поют тебе молчанием,
Они в твоих чертогах тьмы, блаженны и пусты,
В объятьях Бога, давшего им когда-то жизнь,
Чтоб видеть смерть, и смерть, что будут созерцать они...
Блажен Господь во скорби, в холоде усопших,
В нищете рассудка голодающих,
Господь, блаженный в боли, в мерзости блаженный,
Огнем презрения всепожирающий!

Грядет тот день, когда зловоние Господа
Наполнит опустевшие тела
Когда-то жаждущих Царства Божьего...

Те, кто жив, пропойте трижды в священной радости:
"Блажен Господь во скорби нашей и в смерти!"

В безграничной жажде слов объясняющих
Берега полюсов разнородных истерзаны,
Скрижали господни помазаны рвотою псов проказных
И свиньи жаждут припасть к силуэтам крестов.

Отче! Твои скрижали рухнули...

2. Дух Угнетения

Господь, ты тот, кто вложил в мои руки лезвие мерзости,
Голос проклятия черного, горькой желчью в сердце осевшего,
Будь холодом в лучах своих, сияющим бессмертным пламенем,
Отвергающим спасение души.
Разрастайся во мне безумием все больше и больше,
И освяти мой путь в глубины мерзости и зла.

Вдохни в небо крик агонии и горя матери Христа,
Созерцавшей от болей обезумевшего сына –
Пригвожденного спасителя.
И пусть в сердцах голодных взойдут семена
Твоего древнего триумфа –
Траурного торжества безмолвия
Великой скорби человечества...

Господь! Тот, кто вложил в мои руки лезвие мерзости,
Ты мертв во мне и живешь мной,
Жаждущим лишь смерти и грязи.

Я не улавливаю течения своей судьбы и от всего отвратил свой вкус,
Находясь в этом спокойствии в этих холодных стенах.
Все померкло в головокружительном вихре размышлений о смерти.
И я смею проклинать Бога внутри себя.
Ненависть ли это? Возможно. Упадок ли?
Однако, это, несомненно движение и движение наощупь.
Смелость и буйство красок. Стремление к абсолюту отвратительного,
Что есть Подлинное Искусство!
Ах, как велика эта жертва и как невинна!
Словно малое дитя, смотрит она на меня изнутри меня,
Словно в бездну, и молчит. Это тягостное сопротивление веет его отчаянием.
И что есть жизнь, если не смерть смерти?
Танец хаоса и экстаз, вливающийся в Ничто тяжелым потоком.
Все сущее есть дышащее чрево Бога. Древо цветения, которому суждено сгнить.
Таким образом, смерть находится внутри смерти и все что создано,
Должно погибнуть и кануть в пропасти, ибо скорбью благ Господь...

Господь! Твои могилы переполнены
Тобой когда-то порожденными,
Увидевшими красоту земли, прожившими свои скупые дни.
Господь! Чрево ненасытное вскорми слезами тех,
Кто остался жить
В твоих ладонях горя и забвения немого.
Пыльным ветром скорби обними...

3. Обреченным Сынам Земли

Обрати свой взор на гниющий крест.
К нему прибита падаль – пища стервятников и тлен,
Что под слоем земли разлагается. Повсюду.
Навечно оставшись в ней.
Видишь жертву Бога, которую взрастила плеть?
Акт пригвождения на глазах у тех,
Кто жив пред Господом и сгнил останками.
Смрадной венец сынам своим надел Творец,
И Дух Святой сердца их Собой наполнил.
И тлел Он духом угнетения внутри,
Покуда смерть не разрушала их,
Оставшись в памяти осознанием смерти
Больных детей Земли, гниющих в слабости,
Тех, кто подобно им, путь обречен пройти
От мерзости рождения во чрево пропасти...

Там, по другую сторону умов ваших,
В высоте упадка этого креста,
Созидающий и Разрушающий
Обнажает свое горе и смерть,
Где сокрыт Его скорбный лик.

Известно ли, что он вопиет изнутри страдания и смерти?

Как жалки творения сии, так низок он пред ними.

Сыны Земли!
Воспряньте и возрадуйтесь утренней прохладе зари.
Пусть в вас отныне танцует дух усталости...

Прислушайтесь...
В этой черной могиле горечи все еще дышит
Умирающий Господь, проживший жизнь в вашем чреве.
Оросите слезами тех скорбящих о нем
Его охладевшие ступни
И предайте погребению
Дух Господний.

4. Sanctuary Of Cut Tongues

(инструментал)

5. Спокойствие Бесноватого

III:IIV Отреченность Слепого
Я стою, обращенный к Тебе, обнаженный в своей искренности,
И бросаю в воздух горсть земли, что подхватывает старый ветер
И швыряет его мне в лицо, ослепив глаза.
Мой голос вырывается зловещим шепотом из глубин отвратительного дыхания преисподней
И сотрясает храм молчания, бросая вызов...

IIV:VI Одежимый Поиск
Десятки нитей я разорвал и растоптал в грязи,
Но смятения узел конкурировал прочностью с камнем.
Паразитируя на своем сверхузком восприятии, я обмельчал до ручья,
А далее и усох до капилляра.
Да, я смел воздвигнуть храм Твой, выдернув контекст из шума чужих голосов.
Затерялся. И даже загнил внутри.
И не ставил под сомнение тлен, а потом и распад противоречивых теорий.
Они были частью меня, они были моей болью. Они стали моей смертью.

IIIV:I Погружение
Движение по пути наименьшего сопротивления:
Один воздвиг Пантеон до неба, второй вырыл могилу,
Кто-то возвысился от размышлений, другой предпочел упадок. Это в идеале.
"По вере вашей да будет вам" – спорное определение,
Но мой Творец слишком грязный, слишком близко уподобился человеку.
Доступен ли Тебе язык мой, Отче?
Или он подобно Твоему ко мне, обращен к Тебе в безмолвии?
Куда обращена мольба моя, там спишь Ты крепким сном,
И я являюсь тебе, как ангел, лучом страдания и боли,
Той человеческой боли, что есть твоя боль.
Я жажду, чтобы ты видел меня в той не помутненной чистоте,
Где я отбросил от себя все чуждое мне и остался лишь твоим творением,
Оставив на миг своего верного спутника – человека с гниющей головой шакала.
Я стоял пред этим чумным созданием с серым оскалом. Ломал хлеба и пил вино.
И меня тошнило горечью сей трапезы...
Мое чрево возвращает это приобщение.
Возвращает лицу этого создания, его стенам, его крестам.
Да, теперь я чист, теперь я дитя, как прежде. Я даже наивен и беспомощен,
А Ты обезоружен, ибо сейчас, я как никогда прежде,
Могу сгнить от одного лишь взора, обращенного в бездну твоей мудрости.
Но что мне до твоей ветхой мудрости? Ты есть нечто большее, чем человек,
Но возможно и я есть нечто большее чем Бог,
Ибо моя кровь и кость – целиком лишь Твой стих.
Я есть твое искусство. Его вершитель и абсолют,
Обращенный к своему Творцу языком пламени.
Созерцай же, Отче, желчь и мерзость своих красок!
Смотри и торжествуй, ибо я – твои черные крылья, что вознесли тебя и носят над водою...
Доступен ли Тебе язык мой, Отче?
Или он, подобно Твоему ко мне, обращен к Тебе в безмолвии?

6. Тот Гвоздь в Сердце

Падение во мрак подобно глотку Истины.
Как знак, что безмолвно мне приказал напасть
На образ Господа, теряющего власть.
Я утопаю в пустоте, что внутри меня
Холодным безумием расползлась,
Обезобразила и осквернила то, что я осмелился презирать.
Я чувствовал, как цветет во мне
Червивое древо скорби, и я оберегал его,
Оградив куполом удушающей тревоги,
В беспокойстве я славил падение свое.
Покуда был я одержим
Абсурдным погружением в бескрайность пустоты...

Мертв в груди Господь и серый рай его пал,
И на его могиле я воздвигну храм
Темного завета, где я в страдании ответ искал:
Ты меня иль я тебя, Господь, создал?

Я низвергаю черное пламя ненависти на алтарь Творца
Я – Его черная Болезнь.
Я гвоздь в своем сердце.
Я славлю хаотичный танец червей
В остывшей плоти Христа.
Я – хранитель боли в невинных сердцах,
Пригвожденных к черному гробу Творца.