1. War And Disorder

"Война и беспорядки"

(Вступление)

2. A Broken Promised Land

"Разорённая земля обетованная"

Смотри: новый "мессия" проповедует с трибуны,
Агитируя своих апостолов проповедью, что придумал сам,
Пока гитлеры-подмастерья в подземных переходах,
Чтобы увековечить своё невежество, водят спрэем по стенам.

Жизнь – это урок, история – наш учитель.
Учитесь у прошлого – наше будущее спасите.

За многое я мог бы умереть, но истина какова
В тысячелетие мучеников и борьбы за свои права?
Почему брат должен убивать брата, если они могут быть вдвоём?
В разорённой земле обетованной люди разделены словом и мечом.

Взметнулись рваные знамёна – никогда не вылиняют они
В отличие от наших слёз пролитых – скоро настанут эти дни.
Ты обещал "золотой век", и мы его с нетерпеньем ждём,
Но ты забыл упомянуть, сколько слёз прежде мы прольём.

С ничем мы рождаемся, за ничто мы дерёмся
И уходим в конце-концов в никуда.
В их словах смысла нет – спроси их: "Измена!"
Оглянись – страницы истории сгорают дотла.
У нашего Дьявола оба крыла (правое и левое)¹,
В полёте анархии они уносят его налегке,
Пока глупцы всех наций по приказу Сатаны
Приносят мрак в разорённые земли этой страны.

Голос в телевизоре как голос твоих грёз продолжает тебе шептать
О чьих-то кошмарах в местах, в которых тебе не суждено побывать.
Но улицы залиты красным на Tianneman Square, и кровь с них не отмыть,
Их лица не узнать – навечно мёртвыми и молодыми им отныне быть.

Ты никогда не должен был под дулом автомата отвечать,
Но как мы могли ожидать такого... (того, что случилось ждать?)
На беспокойных улицах Москвы и в домах Moss Side
Люди серебряными языками хотят привлечь инакомыслящих.
Как может недовольство правого или левого крыла
Надеяться оправдать взорванные снаряды и невинно умерших.

Мы движемся по порочному кругу, пламя ненависти разжигая,
И смеёмся, а "четыре всадника"² на старте от нетерпения сгорают.

3. Salt On The Earth (Another Man's Poison)

"Соль На Земле (Яд Ещё Одного Человека)¹"

На востоке князь восстанет,
И тогда пламя с небес грянет².

Моё слово здесь закон, а я король пустыни,
Мор, война и голод – вот мои партнёры ныне.
Превращаю детей в сирот и делаю вдовами жён,
Смеюсь над твоей бедой за пуленепробиваемым стеклом.
Из чёрного золота мой клинок – мир подчиняется мечу,
У меня есть всё, что пожелаю, но я большего хочу.

На востоке князь восстанет.

Жертвы (те, что в живых оставлены были)
Близких и гордость свою похоронили,
Теперь забыты и брошены оказались они,
Их счастье зависит от размера цены.
Всё, о чём они могут молиться, – чтобы его жадность сгубила,
Тем временем они задыхаются от яда другого человека.

Подставим ли мы свои щёки, чтобы псих и обманщик,
Пока мы не противимся, мог быть нас дальше?
Они вторглись к нашим соседям, союзников наших убили,
И скоро спасти нас ничто уже будет не в силе.

Мы должны сражаться, а иначе жертвами нам быть,
И придётся наши семьи и права человека хоронить.
Руки безумца наши свободы окончательно растеряли,
Земля оплачивает его счёт, а он прибыль пожинает.
Льёт нефть в штормовые воды, верит в своё обожествление,
Называя это "актами войны", прикрывает свои преступления.

4. Spinning Jenny

"Прядущая Дженни¹"

Она сошла с западных холмов, когда мы были не готовы,
Теперь я бегу, а тогда прослушал предупрежденья слово.
Я говорю, моя милость, наполни мой образ, я умоляю о прощении,
Теперь, когда она далеко, на ветер выброшены предупреждения.

Видит Бог, раньше я честен был, как все остальные:
Любил жену, всю жизнь работал, чтобы прокормить семью.
Но зверь во мне дремал тогда, он подал голос ныне,
Поднял голову и запустил клыки в мораль и этику мою.

Её страсть к страсти – она истребит,
У нежного цветка ни один острый шип.
Её желанье к желанью – с потрохами сожрёт,
Песнь сирены мужчин на погибель зовёт.

Она шептала о своей невинности – я готов поспорить здесь,
У беспомощных крещёных грешников миссионеров интерес.
Она изгонит твоих демонов и натренирует твои бёдра²,
Будет ждать твоего второго пришествия её взгляд голодный³.

Души мужчин как леденцы будет поглощать, пока не надорвётся,
Её сердце ждёт тебя. Твоя душа мухой в паутине у неё забьётся.
Ни один смертный как поклонник удовлетворить её бы не сумел,
И она бы переписала Кама-Сутру, если б кто-нибудь смотрел.

Желанья влекут меня к земле, хотя я тянусь к небесам,
Если б у дураков было царство, я королём был бы там.
Мне не смириться со странным безумием, что мной овладело,
Но если ты без греха, кинь первым камень в меня смело.

5. Karmageddon (The Suffering Silence)

"Кармагеддон (Мучительное Молчание)¹"

Проснувшись в "полночь душ", ищу предел своих мечтаний,
Находясь в дружеском разлучении от своих переживаний.
Мой грех ни чуть неоригинален – он не может быть прощён,
Непреодолимыми сомнениями теперь я всех надежд лишён.

Как корабли мы разошлись на переправе в шторм
И в сухом доке одиночества вспоминаем прошлое и ждём
Пассатов, что помогли бы пересечь разделивший нас океан.
Молимся, чтобы время и течение позволили быть вместе нам.

Я бросил все монеты в твой фонтан, желания по звёздам загадал
И дни, когда минуты казались часами, в отчаянии вспоминал².
Самые странные вещи происходят, когда ты от рая на полпути –
Трава всегда зеленее с другой стороны, а не там, где выпало идти.

Постоянно стою перед этой дилеммой – я не вижу выхода.
Какой бы путь я не выбирал, меня всегда на нём ждёт беда.
Нет, здесь в "хозяйстве на троих" примадонны не разрешены,
Кто готов признать нас наивными глупцами? Мы без сомнения таковы.

И вот теперь я нахожусь между двух огней,
Я не машу руками, я тону (помогите мне скорей!),
Течение жизни увлекает глубже, и я быстро тону.
Вопрос не в том, умру ли я, а как скоро пойду ко дну.

Я кричу нависшим тучам, но они мне не дают ответ –
Они налиты отчаянием, и за ними просвета нет.
Судьба, повернув ключ, на ворота рая повесила замок,
Комбинация к моему Кармагеддону – неумолимый рок.

Размышления о моём уединении,
Жертвоприношение – отчаянное положение.

Верчусь по спиралям головного мозга, хотя я жил, меня не принуждали.
Я путь держу на свой холокост, обет молчания оставив.
В разлуке сердце любит сильней (там, где сердце, там твой дом),
Но у меня своего ничего нет: я потерялся и убежища лишён.

Душа поглощена внутренним насилием – кем-то уже сделан выбор мой,
Я ищу голос, ставший мне чужим, гнев скрылся, заглушённый тишиной.
Моя совесть предана проклятью, а приговор в отсрочке исполненья ждёт,
Я собираюсь с духом, чтобы принять – "всё хорошее пройдёт".

6. Ring Stone Round

"В кольце каменного круга"

Виден зрачок ока грядущей бури¹,
Ветра перемен над землёй пронеслись.
Эти "седые старцы" храбро встречали ненастье,
Они стояли, пока царства вокруг рушились.

Прошу тебя под луной по лугам прогуляться
Дальше, чем даже видно твоим глазам,
Где миги вдоха сотни жизней длятся.
Я так тоскую по этим местам.

Внизу у кольца каменного круга (вместе).
Внизу у кольца каменного круга.
Внизу у кольца каменного круга (вместе).
Внизу у кольца каменного круга.

Я просто глупец или мечтатель?
Скажи, как если бы меня ответ волновал.
И когда откроются ваши глаза с сердцами,
Я вас всех встречу там.

Внизу у кольца каменного круга (иди за мной).
Внизу у кольца каменного круга.
Внизу у кольца каменного круга (быть может, завтра?).
Внизу у кольца каменного круга.

7. Men Of Straw

"Соломенные чучела¹"

Молюсь, чтобы блаженные и кроткие мир унаследовать смогли,
Дабы все ублюдки по своим заслугам наказание понесли
И были призваны к ответу за преступления, что совершили.
Их жертвы – ныне судьи – ни греха бы не пропустили.

Я с радостью бы сжёг "соломенных людей" – тех, кто слабых притесняет.
Ими посеяны семена несчастий, и дети урожай сей пожинают.
Они – нижайшие из низших – недостойны на этой планете жить.
На деле, это звери, а не люди, так зверя надо пристрелить.

В тёмных шкафах, где хранятся скелеты, они ныне обитают
И незримые неслышно наших детей теперь терзают.
За мысленным парапетом их чувства спрятаны давно,
Они молили ни о чём, и ничто было им дано.

Почему вам так тяжело понять,
Что лишь мёртвыми они не будут нарушать?
Они заняли бы достойное место среди зверей,
Чьи чучела сделала "раса людей".

Пора решать: отбросы собрать и урок им преподать,
Проблема в том, что подходящей кары, боюсь, не подобрать.
Я не жестокий человек, но был бы рад, что говорить,
Увидеть, как сдохнет этот сброд (всех их не спеша убить).

Они крадут юность у детей, не проявляя сожаления.
Мы должны их освободить от жизни – наказание достойно преступления.
Я не вижу ни одной причины для того, чтобы их отпускать,
Лишь выстрой их против стены и дай мне на курок нажать.

8. R'vannith

"Римляне"

Я всё ещё чувствую на своём лице соль её слёз,
Слышу крики возлюблённой, отнятой от меня,
Пока растерзанный корчусь на земле, умирая,
В погребальном костре гнева, в смраде бесчестия.

Кремень и кость мы в руках держали,
Но это ничто против римской стали.
Орлы с небес насмешливо наблюдают,
Как их легионы нас под корень вырезают.

Римляне, римляне! – кричала она,
Когда последнего из её близких смерть забрала.
О, почему я не могу с моей королевой воинов быть
И в быстрой смерти освобождение с ней разделить?!

Оливковокожие мясники, в лучах солнца блестя,
Они из самого леса на нашу деревню напали,
Оставили меня здесь в слезах, бойню свою завершив.
С ненавистью в глазах наши жизни украли.

Захватчики пришли нас покорять,
Править и законы издавать.
Дома и поля предали огню,
Насытив жадность и империю свою.

Римляне, римляне! – я горько рыдал,
Оплакивал павших и смерти желал.
Откормленное римским Сенатом теперь вороньё
Со смехом сдирает с костей плоть её.

Две тысячи лет минуло, но они по-прежнему правят,
Их Империя свята (хотя мотивы всё те же).
Копья на крест променяли, которым людей пугали.
Именем Его властвуют те, кто распял Его прежде.

Захватчики пришли нас покорять,
Править и законы издавать.
Веря, что их отцов преступления
Дают право искажать наши мнения.

Римляне, римляне! – причитать мы начнём,
Когда свободу запечатанной ложью найдём.
Легионы нечестивых лицемеров скачут вперёд,
Крестить нас кровью (её поток всё сметёт).

9. The Declaration Of Indifference

"Декларация равнодушия¹"

"Денежный мешок" ведёт свой кадиллак,
Его зад над землёй парит.
– Я привык делать мало, но этого хватать мне перестало,
И "мало" много отнимает, – он говорит.
Что ж, за эти несколько лет мне нечего показать,
Но вызывает улыбку у меня
То, что те, кто кричит чаще и громче всех,
Ничего дельного не говорят.

Ни золото, ни ладан наши подношения –
Только вера и эти "всесожжения".
Присоединяйся, мы восславим пением
Гимны давно потерянных причин.

В верности обману поклялись,
Белый флаг равнодушия взмылся ввысь.
Вы Грааль из "золота глупцов" искали
И в этом походе свои души потеряли.

Жить, катаясь точно сыр в масле,
Совсем неплохо, держу пари.
И вот цыпочки хотят заняться делом –
На улице учреждений тянутся их очереди.
Разве здорово так, когда ты как дурак
Играешь с "Charlie" "h" и "e"²?
Если интересует моё мнение,
Хочу заметить: у тебя пусто там, где бывают мозги.

Планета объята пламенем, но вам, видно, всё равно,
Ведь в голове (а не на Земле) воздуха полным-полно.
Эй, кто тут остался? Время увидеть мир, какой он есть.

Они идут строем, в никуда ведут,
В их словах нет смысла, но они орут.
В сердце пусто, воздух в голове.
Как этот фарс начался? Ответьте мне.

10. Alone In Death's Shadow

"Одни в тени смерти¹"

Гладиаторы плоти, беспокойно ожидая рассвет, лежат,
Они рабы своей страсти и с готовностью её удовлетворят.
Бьются с "путающим след зверем", врага вместе встречают.
Ареной была жизнь, но в тени смерти они одни умирают.

Клеймишь социально прокажённых, не задумываясь ни на миг,
Напуган, чтобы сделать искусственное дыхание – "Встань, сын, и иди".

На этих улицах проклятых нуждающиеся ёжатся опять.
Неужели мы пройдём мимо как и все, кто успел здесь побывать?
Разве ты так бессердечен и равнодушен, разве нет стыда у тебя?
Мы позволяем человеческой жизни стать смертью зазря².

Страх, порождённый незнанием, увековечивается ложью.
Зачем же мне идти кроме как за пощадой и за милостью Божьей?

Пленники в стерильном вакууме – сердца чувствуют, трогать не сметь.
Жестокий цирк показывает шоу уродов, их можно на параде посмотреть.
Те, кто чтобы отведать как жизнь горька глядит на отверженных,
Понять всю твою боль не смогут – она незаметна для их глаз слепых.