1. If I Die Laughing It'll Be An Act Of God

"Если я умру смеясь, такова воля божья"

Моему откровению внемли
(Смешней комедии Данте),
Привет своим хозяевам шли:
Смерти, Голоду, Чуме, Войне.

Ты всё ещё настаиваешь на том, что отец наш – Бог,
Но растолкуй: какой отец своих детей так ранить мог?!
И в чём тут юмор? Ему по нраву мучить своих чад?
Держу пари, когда мы умираем, Он несказанно рад.

Жизнь – одна беда большая,
Я слышу смех из рая,
Словно кто с нами играет –
Я это странным нахожу.
Мы – марионетки Иеговы,
Он любит наподдать нам.
Знайте: это воля Бога,
Если я смеясь умру.

Его стилем молния была,
На смену опухоль пришла.
Задаюсь вопросом ожидая,
Какую шутку Он сыграет?

Говоришь, я должен согласиться, что Он сирых бережёт.
Спорим, что не от смеха по твоей щеке слеза течёт?
Теперь ты с яйцом на голове стоишь рядышком со мной,
Твоя душа в космос скользит – последний путь домой.

2. Great Blow For A Day Job

"Гром среди белого дня"¹</B> <PRE CLASS="lyrics"> Послушай про обычного нормандца: я покорен, кроток, слаб, Я на улице Нигде, мой давно пустует банк. Одетый в чёрное незнакомец, смеясь однажды подозвал: "Сынок, поверь, мне не надо денег – ты кредит не превышал. Твой потенциал огромен – не трать зря и не стыдись, Моё предложение истекает, так что, друг, поторопись. Как сыр в масле будешь кататься, только тут вот подпиши. Тридцать лет женщин и денег, и я – хозяин твоей души". Никто меня не отговорит, я на коленях стою, Кричит совесть: "Нет!" Либидо просит: "Молю!" Если подпишу бумагу, буду проклят на века, Если нет, в группе со скрипкой петь не буду никогда. Думаю осудить не посмеют меня, Душа кричит: "Нет пути!" Рот вопит: "Да!" Вот он я, твой друг нормандец, но уже не так смирен, Другие эпохи, но я молод и чем ранее сильней. Я водил раньше "Фиат – Панда", теперь зелёный "Кадиллак". Полагаю, моя история покажет – не всяк слуга дьявола дурак. За эти тридцать лет везенья зря потрачена цена: Дьявольский менеджер компенсирует всё моей душой сполна, И на перекрёсток в полночь явится за мною он: На вечеринку к порно дивам нам путь держать на Ахерон. Я путь держу на Ахерон². Никто меня не отговорит – я на коленях стою, Совесть кричит: "Нет!" Либидо просит: "Молю!" Я навсегда проклят с тех пор, как контракт тот подписал, Распевая в этой группе свою душу расточал. Мог ли кто осудить меня? Я не думаю так, Душа сказала: "Нет пути!" Рот кричал: "Да!" Зло, которым я жил – порок, которым жил я³ – За преподнесённый подарок небольшая цена. Чего мне это стоило? Не скажу, так как пьян, На адскую серу кокаин променял. </PRE> <H3 CLASS="lyrics">Constance Eternal</H3> <B>"Вечная Констанция"⁴</B> <PRE CLASS="lyrics"> (Памяти Констанции Холмс 1903-1996) В среду седьмого ты "прощай" нам сказала, Оставила нас внизу, улетая с земли. Конец дороги одной другой дал начало, Ты пронеслась в облаках (твои крылья тихи). Этот мир как скала, теперь чуточку легче, Пустота в сердце там, где была улыбка твоя, Новая звезда загорелась других много ярче, Светлей остальных – вот, куда ты ушла. Над грозовыми тучами ты промелькнула, Мы молились, кланяясь в школе дзюдо. Ты видела, как меня любит Ясс – она улыбалась, Знаю, ты смотришь вперёд, чтоб там встретить её. Наедине с ясным светом, что путь укажет, Забытый инвалид в своём кресле спит, Вы танцевали вдвоём: Бернар был рядом, Он – Фрэд Астер, а Джиндж Роджерс – ты. Констанция в вечности, Констанция в вечности – Вечная Констанция. </PRE> <H3 CLASS="lyrics">Postcard From Planet Earth</H3> <B>"Открытка с планеты Земля"

(Отсутствующим друзьям)

Прости за то, что так давно отправил последнее послание:
Тем временем я их изучал, изучал их странное состояние,
Теперь, думаю, я понял их, почему они живут в смятении...
К сожалению их не изменить – таково моё заключение.

Земля великолепна для экскурсий,
Для экскурсий...
(Но ты бы никогда не захотел здесь жить)

Я мореплаватель, я рассекал космоса просторы,
Астронавт-посол, оказавшийся у планеты новой.
Теперь я готов признать, что не восхищён жребием людей:
Хрупкие организмы, ломкие тела, сложна их жизнь (но не они).

И когда ближе узнаёшь людей,
Можешь их только пожалеть:
Каждый день – яростный шторм
Для отверженных простейших форм.

Мой путь далёк (мой путь тяжёл), и утешало лишь меня,
Что мог разделить свои мысли с тобой, и смертность не так одинока,
Бессчетные звёзды меж нами, по слишком многим вещам тоскую,
Я прощаюсь, с болью вспоминая дом, помехи препятствуют поцелую.

И пока гаснет сигнал твой,
Возвращается страх, сильнее боль.
Здесь всё, что ценно для меня –
Ещё одна открытка с планеты Земля.

"Сильнее боль" или "Боль растёт" можно понимать и как "Проблемы становления", ибо устойчивое выражение "growing pains" значит именно это.

3. Jumping My Shadow

"Преследуя собственную тень"

"И всегда было так, что любовь не знала своих глубин до минуты разлуки".
Калил Жибран (Kahlil Gibran)

Вероятно, однажды кто-то меня сможет полюбить
Таким, какой я есть (не тем, кем мог бы быть),
Будут сидеть здесь и плакать, ожидая того дня,
Словно скачущую тень свою мечту преследуя.

Лицо, что вижу в зеркале, – оно мне не знакомо,
Взгляд усталых старых глаз воспоминаний полон,
Его крест был ношей, которую я сам создал.
Это крещение слезами – море, в котором я нырял.

Ведь огонь в сердце моём, но из-за дыма не вздохнуть.
Видно, что насмешка надо мной весь мой жизненный путь,
Полны ветром паруса, но я потерял все направленья,
Моей звезды нет путеводной, со мною рядом больше нет тебя...

Когда-нибудь наверняка ты откроешь:
Любовь прелестна как ничто другое,
И возможно в этот день вы испьёте вдвоём
Из обретённого Грааля (но пропавшего потом).

Я вызубрил этот урок: кое-чего просто не бывает,
И ключом к твоему сердцу стану я едва ли.
Коль меня вспомнишь, улыбнись и удачи пожелай –
Через тысячи миль ада лежит моя дорога в рай.

Надо мной раскрылись холодные серые небеса,
Когда-то бывшие голубыми (но не печальней чем я),¹
Я оставил своё сердце здесь на Римском холме,
И оно тут и останется, хоть стану ждать тысячи лет.

Держась за руки в молчании, мы взошли к концу дня
На вершину как влюблённые, спустились как друзья.
Я знаю долю моих мук, но никогда не думал, что так плохо,
Я не мог даже представить, как будет больно и одиноко.

4. Bombjour!

"Бомбжур!"

(Ода безумию)

Привет, бомбжур!
Доброе утро, приятного траура!¹

Очевидный недостаток в создании бомбы –
Нужно найти место, взорвать её чтобы.
Что приключилось с европейской общественностью?
Совесть с дипломатической неприкосновенностью.

Найдена новая игрушка, безопасней, чем атом –
На голове клоуна наполеонова шляпа.
Ты правда имеешь это ввиду или всё шутка это?
Поздно извиняться – дымит ствол пистолета.

Понятна надежда на будущее, хранимая нами,
Но ты всё боишься, что высадятся марсиане.
"Красные под кроватью"² – это звучит перспективней,
Чем мёртвым проснуться в дебрях радиоактивных?

Братец Жак-Ширак, ты спишь?³

Говорите, что это безвредно, тогда извиняюсь!
Что ж на своём заднем дворе испытать не пытались?!

Что с добротой и миролюбием стало?
Нож точат лишь если убить собираются.
Ваших ограниченных глупостью знаний мало,
Вы безумцы или такими просто притворяетесь?

5. History Lessens (Final Examination)

"История недооценивает (Уроки истории (Последний экзамен))"

Что мы получили, следуя за лидерами,
Которые вели нас вперёд? Где они теперь?

Чему нас на уроках истории учили?
Как за последней партой тихо дремать?
Столько вещей для вопросов открылись,
Но никто не ответит – поздно причитать.

Жизнь – процесс обучения, как в сложном уравнении
Каждый должен найти свою неизвестную в конце.
"Быть или не быть?" – вопрос растянут без сомнения.
Есть у кого-нибудь карандаш? Одолжите его мне.

Маршируя по времени вниз по продуктивной линии.
Чему тебя научили кроме как жизни в очереди за пособием?

Закон гравитации – мы пред лицом суровой реальности.
Жизнь относительна несчастна – теория относительности гласит.
Почти наверняка выдумана теория вероятности.
Закон, что правит в джунглях – сильнейший победит.

Успокаивающий учебник жизни – меньшего сопротивления дорога,
Не думай найти напечатанный в конце ответ.
Ходи джокером, когда против тебя играет вся колода –
За всю жизнь я слышал лишь этот единственный совет.

6. A Bad Time Story

"История на ночь (История нелучших времён)"

Послушай, что я получил четырнадцатого февраля:
Пришла Леди Удача, забрав мечты у меня,
Слёзы ранят больше, чем разбитый нос,
Я истекаю кровью от стальных колючек роз.

Я знаю, что должен был молиться снова,
Благодаря за каждый новый день Господа Бога.
Был бы нарушен Его генеральный план,
Если б я хоть на один день счастлив стал?

Я старался быть хорошим, быть положительным,
Я силюсь улыбнуться, я оставил бдительность.
Я подставлял вторую щёку, но лишь дважды получал,
Я использовал день, но меня будто пламень обжигал.

Жизнь долга, чтоб победить, но слишком коротка.
Берет и плащ нищеты, боль и страдания,
Не надо читать мой дневник, чтоб узнать, что предо мною –
Новая глава Плохих Времён истории.

(Пришёл конец любви и смеха,
Мы счастливы как никогда после этого)

Боюсь, что мой следующий день рождения
Будет слишком похож на другие к сожалению:
Под обёрточной бумагой я снова найду
Чуть меньше волос и морщинку одну.

Вновь осень – в танце листья умирают,
Очередная душа ради свечки пламя.
За вуалью пышности и притворств
Мой праздничный пирог горек и чёрств.

На рождественской открытке я прочитал:
"Прости, Санта Клаус Богу душу отдал
Залезь в духовку, когда достанет,
Ведь это там ждёт, что забытым станет".

Нет веселей пути, чем идти
Под омелы ветками.
Вскрыты запястья, распахнуты глаза –
Чтобы пропасть из рождественского листа.

7. Come On Eileen

"Давай же, Эйлин"

Бедный старина Джонни Рей
Печально по радио звучал,
Он объединял миллионы сердец в одно.
Наши матери рыдали и пели, кто их мог винить?
Теперь мы выросли, так выросли, теперь я должен сказать больше, чем когда-либо:
Тура-лура-тура-лура-е!
И мы можем петь как наши отцы.

Пойдём, Эйлин, я клянусь (что он подразумевает?).
В данный момент ты подразумеваешь всё.
На тебе это платье, мои мысли, признаю,
Граничат с грязными.
О, давай же, Эйлин.

Все, кто здесь вокруг, протирают глаза,
Тонут в дыме сухие лица,
Они так покорены, что их судьба это.
Но не наша, нет не наша.
Мы слишком молоды и умны,
Эйлин, я буду напевать этот мотивчик вечно.

Пойдём, Эйлин, я клянусь (что он подразумевает?).
О, пойдём, давай с себя снимем всё!
Прелестное красное платье Эйлин (скажи ему да).
Ну давай же, Эйлин!

8. Master Race

"Раса господ"

Что ж, мы все умеем пользоваться вилкой и ножом,
Не брезгуем порой галстуком и пиджаком
И понимаем те вещи, что нам право дают
Действуя превосходно обойти мир вокруг.

У нас есть ракеты, оружие – наше богатство,
Переписанных историй фиктивное прошлое,
И хоть у многих из нас могли вопросы остаться,
Корабль идёт без капитана!

Будь проклята раса господ,
В которой мы родились!
Побрал бы всех их чёрт,
Всех, кому служим и служили!
(Я здесь совсем пропал)

Оппозиция, мы не так хороши:
Я понимаю эту слабость – наши знанья малы,
Дети выводят "разочарованье" на уличных стенах,
Но произнести "бастард" они не смогут наверно.

Всё, что я знаю порой – холодный ветер злой
С заснеженных гор внизу долины пустой,
И душной ночью проснувшись, я лежу здесь,
Ожидая, когда же гром грянет с небес!
Но бог – они, и они сильны,
И им решать, прав или нет ты.
То, чем владеют они требуют.
Сейчас они нас зовут...

Так прости мне те вещи, что я совершил, милая,
Когда раса господ зовёт, я бегу иногда.
Родная, ты больше, чем раньше дорога мне,
Пока я пытаюсь держаться от их лап в стороне.

9. Penny Dreadfull

"Дешёвый роман"

Прости, коль так ты не считаешь, но у новой музыки нет души,
Печально, что не моя цель делать деньги, ведь для них эти ритмы хороши.
Прямота и честность – вот слова, которые не понять тебе,
Но ты – лучший, так говорит бульварный романчик в твоей руке.

Я как-то видел тебя в журнале: они тебя мессией звали.
Должно быть они живут в мечтах, разве можно ошибаться так?!

Если б риффы панк-рока были в нашей песне,
Диск разошёлся б миллионным тиражами,
Но звуки волынки для бизнеса неинтересны,
Я рад сказать, что я не с этими парнями.
Теле радио ведущие – шлюхи и сводня,
Музыка для них ерунда сегодня.

Погромче включай, делай деньги, продавай.

Стой на своём, играй, что любишь, ни на какую моду не взирая,
Пиши с пылом свои песни и со страстью исполняй их.
В цирке разрисованные лица¹, эти образы меня потрясли,
Когда я читал свой бульварный роман, на его страницах был и ты.

Взывает коммерческий суицид
После десяти лет неудач и нищеты,
Но печальным и горьким лучше зови
Меня, но не считай, что это привкус слабины².
(Экстра выпуск, читайте в нашем журнале!)