Мастер и Котипельто.
Посвящается М.А.Булгакову
Квартира эта была самой что ни на есть обычной, то есть именно такой, какой читатель привык представлять себе ординарную финскую квартиру. И всё бы ничего – никто и никогда не стал бы обращать на неё внимание – кабы квартира эта – № 50 – давно уже не пользовалась если не плохой, то, во всяком случае, странной репутацией. Жильцы дома поговаривали, что там поселилась нечистая сила – иные, правда, посмеивались над такими легковерными гражданами, но факты говорили сами за себя: в отсутствие хозяина, месяцами пропадавшего на гастролях, в 50-ой квартире всю ночь была слышна тяжёлая музыка и до утра в окнах горел электрический свет...
В рядом стоящих мягких креслах сидели двое. В том, что слева, полуразлеглась закутанная в длинный белый плащ с кровавым подбоем призрачная фигура, поразительно похожая на местного прокурора, но по таинственным соображениям не казавшая желания раскрывать своё лицо. В правом кресле, повёрнутом к огню камина, покоился человек – не высокий, но и не низкий, определить рост решительно не имелось никакой возможности – одетый в драные джинсы, более всего разорванные на правом колене, в косую кожаную куртку с пентаграммой в виде перевёрнутой пятиконечной звезды на плече и в казаки на босу ногу. Обувь, продранная на носках так, что были видны пальцы, нашла пристанище в тазике, от которого исходил пар и приятный аромат свежемолотого кофе.
Внезапно из-за кресла появилась мохнатая лапа, нелепо державшая бутылку с этикеткой "Натурально чистый спирт", на которой былы аккуратной рукой пририсованы череп и кости, а ниже приписано "Не влезай, убьёт!". Сверху бутылку вместо пробки кто-то заботливо заткнул надкусанным солёным огурцом. Мурлычущий голос произнёс:
– Физкультпривет, мессир! Как вам нравится Хельсинки?
– Ничего, – последовал отчётливый ответ. – Музыканты как музыканты, любят деньги, вот только финский пауэр их испортил.
– Они имеют наглость с жиру бесится, – пробормотал Ёшкин Кот, вылезая из-за кресла и при этом вылизывая пушистую морду, всю вымазанную в шоколадном креме. В лапе он держал пластмассовый кругляшок с непонятной надписью.
– Кто это они? – живо заинтересовался сидевший в кресле.
– Да эти же самые местные музыкантишки! Смотрите, мессир, что опять учудили! – Кот, ловко слизнув остатки крема с кругляшка, подал его хозяину.
– Неужели опять? – недовольно нахмурился мессир...
В комнате без стен и потолка, плававшей, как казалось, в табачном дыму, появился ещё один участник беседы. Он был одет в клетчатый пиджак со странной надписью "Cannibal Corpse" во всю длину рукава, а из кармана недобро выглядывала берцовая кость, смахивавшая на человеческую.
– Мессир, – завёл речь незнакомец, – в 50-ой появился некий господин, в фривольной форме объяснивший, что это его жилище. При попытке вышвырнуть самозванца оттуда последний оказал сопротивление, утверждая, что он один из ... толи страусов, то ли самоваров, грозясь обратиться в международный трибунал.
– Впустите его. Это тот, кого мы ждали.
– Но мессир! На носу великий Остфест Сатаны. Теперь и Чак с нами, мы не можем разочаровать гостей. Сие бу...– начал было клетчатый, но вовремя остановился на полуслове, заметив гневный взгляд собеседника.
Откуда-то сверху, доподлинно неизвестно, откуда именно, вслед за туалетной бумагой с эмблемой дельфинчика рухнул с грохотом, доступным только ему, белоснежный унитаз, на котором сидел глубоко испуганный человек с блондинистыми волосами. Его беспорядочное мигание глазами прервал тот, кого звали мессиром.
– Вы кто?
– Тимо Котипицца, – промурлыкал Ёшкин Кот.
– Котипельто, – поправил туалетный визитёр.
– Ах, мой дорогой, как вы кстати! – улыбнулся мессир и взял в руки кругляшок. – Это ваша работа?
– Да.
– Прелестно...хотя и не для вас. Итак, Тимо Каквастампомягче. Вы обвиняетесь в выпуске продукции, порочащей честь металла. У вас есть право хранить молчание, – безучастно заявил сидевший в кресле, не обратив ни малейшего внимания на слова Кота, добавившего "а также помощь зала, 50 на 50 и звонок другу". – От результатов суда будет зависеть ваша судьба!!!
За спиной мессира зажглись ярким светом две двери: одна с вывеской "Чисто Ад" (отмеченная многочисленными надписями типа Kreator, Cynic, Testament, "Чак, мы с тобой!" etc), другая – "Сущий Рай", испорченная словечками "Прилип Херкоров", "Кристовина Обрыгайте" и "Децл, йоу твою мать!".
– Здесь присутствуют государственный обвинитель, прокурор Понт Пилатович, и случайный свидетель ваших злодеяний, некто... – мессир задержал поток слов, пока в зале не появился человек, судорожно сжимавший в руках клавиатуру, запавшую на шифте. – Как ваше имя?
– Оно давно утеряно. Зовите меня Мастером.
– Да будет так. Это ваша рецензия? – спросил мессир, указуя на лист бумаги, появившийся откуда ни возьмись в его руке.
– Нет.
– Точно. Вы её ещё не написали. Но, не сомневаюсь, напишите. Теперь к делу, господа! Меня интересует ваше, Мастер, мнение о его творчестве! – сидевший в кресле, потирая пентаграмму, небрежно кинул взгляд на притаившегося на унитазе Тимо, выжидавшего, что же случится дальше.
– Финская, классическая уже, команда Stratovarius, – начал зачитывать показания Мастер, – никогда не отличалась штамповкой низкопробных альбомов (Котипельто довольно хмыкнул), но сольные проекты участников высококлассных групп, как показывает практика, подчас страдают качеством (улыбка Тимо резко упорхала).
– Энное количество времени прошло с момента выхода в свет последнего альбома Стратосов. Финские гиганты разошлись на запланированные каникулы до 2003 года, одарив рекорд-лейбл парой массивных кучек зелёной наличности в виде сборника отнюдь не лучших своих вещей, – Мастер понял, что под неласковым взглядом солиста Стратовариуса он краснеет, но продолжал. – А некоторые, особо талантливые, члены формации, жадные до чужого добра, не смогли отрешиться от суеты городской и пуще прежнего кинулись зарабатывать на отнюдь не близкую старость (Тимо сжал кулаки). "Зачем делиться с Йохансеном и Котипельтой", – смекнул Тимо Толлки (и замутил второй сольняк, оказавшийся настолько попсово – слащавым, что мне даже жаль участвовавшего во всём этом кавардаке Михаэля Киске). "Сам дурак", – мысленно ответил Котипельто...
– Я этого не говорил! – заорал что было мочи обвиняемый.
– Суд разберётся! – спокойно парировал мессир. – Продолжайте.
– ...ответил мысленно Котипельто и, положив на Самоваров и отдых, бросился в липкую пучину творчества, сварганив "Waiting For The Dawn" в лучших традициях... Впрочем, Стратовариуса ли? Разберёмся! (Тимо с нескрываемой ненавистью голодным взглядом посмотрел на Мастера, который, казалось, вошёл во вкус).
– Всё начинается с убогого оформления, – цедя мерно слова, словно дорогое вино, проговорил обвинитель, – это уже насторожило – тема фараонов, всяких там Ра и Сетов музыкантов ещё до добра не доводила. Второй тревожный звонок – похожее на всё и вся интро, навивающее странную мысль о том, что одним путешествием в долины Нила мы не отделаемся ... от Тимо Котипельто. (Обвиняемый, только что обнаруживший своё присутствие в клетке, взялся за её прутья и попытался их разжать).
– Так и есть, – Мастер не заметил ничего странного, – впрочем, комплиментов в адрес солиста Стратосов не избежать (Тимо отпустил прутья). Он настолько старался сделать музыку непохожей на металлопрокат своего основного места работы, что...у него это почти получилось. Ну, на этом похвалы и заканчиваются.
– Покуда подобные запорожцы, – заговорил нарочито пафосно Мастер, – будут перекрашивать и, подлатав маленько, выдавать за шестисотые, пауэру не светит ничего хорошего. Чем бы Тимо Котипельто и ему подобные не приправляли блюдо, мухи будут наверняка выдавать качество продукта. В сущности, что такое "Waiting For The Dawn"? Приятный, мелодичный, хорошо скомпонованный пауэр. Сказать более – значит позволить себе неоправданную роскошь!
– Гуляем! – заорал во всю глотку Ешкин Кот, чем отвлёк Тимо от его занятия – тот пытался перегрызть решётки. Словно не заметив котяру, Мастер словесно прошествовал дальше:
– Слушабельность альбома еле-еле превышает порог, отделяющий неплохие релизы от откровенных поделок. Моя оскомина, посиневшая от бесконечных ударов, выдержала Тимо и его банду – но более это недоразумение я слушать не намерен. При моей музыкальной памяти, которая не тревожила меня доселе жалобами на склероз, после нескольких прослушиваний ничего кроме трогательной за нижние струны моей души баллады в голове не осталось (Тимо злобно оскалился, обнажив ряд белых зубов – ненормальный взгляд выдал его душевное состояние).
– Что самое печальное, – грустно признался Мастер, – сопливая песенка "Beauty Has Come" – это та единственная композиция на диске, заслуживающая оценки "5 с минусом". Баллада о возлюбленной фараона Котипельто Первого...
– Клевета! – завопил разъяренный Тимо, брызжа ядовитой слюной. – Ладно, – прервал чтение обвинения мессир, – хватит! Ваше резюме и наш приговор! – Да. Более тривиального во всех отношениях альбома от сей личности ожидать было трудно – дело давно минувших дней. Можно играть нечто, не отличающееся новизной, но при этом приносить в музыку своё лицо. Здесь же мы видим полное обезличивание самого маститого автора по причине того, что "Waiting For The Dawn" – это простой набор музыкальных клише. Покуда мы будем хорошо воспринимать такие вот поделки, создатели квази – шедевров не посчитают за необходимость трудится над созданием оных (мы сидим, а денежки идут). Музыка – это хобби. Музыка, приносящая деньги, – это работа. Так будьте добры выполнять её добросовестно!!!
– Всё ясно, – заявили хором клетчатый и Ёшкин Кот, – В Рай его!!!
– Как будет угодно, – улыбнулся хозяин, – но сначала ещё один любопытный фактик. Говорят, что в определённых кругах эта запись пользовалась бешеной популярностью.
После этих слов в зал вбежала бешеная популярность и обнюхала Тимо.
– Он пользовался вами? – безразлично спросил мессир.
– Без сомнения, – пискнула популярность.
– Всё ясно. Но в Рай отсылать сего субъекта довольно глупо, – заключил хозяин положения. – Очередь на отправку музыкантов надо занимать на несколько лет вперёд. Пусть пока живёт, но знает, что и его время придёт. – и Тимо с рёвом ускакал на унитазе в появившуюся в полу дверь квартиры.
– А с ним что делать, мессир? – спросил заискивающе клетчатый, указав перстом на Мастера, – отправить в Ад, где он будет счастлив навеки?
– Нет! – будто молотом по наковальне ударил голос самого Сатаны. – Он не заслужил Ада, он заслужил покой.
С того времени минуло несколько лет, и кровавые небеса окрасили в яркий цвет кудесницу – природу. Солнце скользило по медной глади пруда, любуясь в отражении своими румяными боками. Дверь небольшого уютного строения отворились и на пороге показалась фигура человека, одетого в полосатый халат и шапочку с надписью "Мастер". Он поправил своё нелепое одеяние и направился вниз по аллее, напевая что-то тихонько себе под нос. Не страдая от одиночества и обретя, наконец, недостижимый для всех покой – он пребывал в этом мире один – Мастер остановился у высокого кипариса, ещё раз оглянувшись на одинокое здание в глубине сада и на висящую на нём табличку: "Психоневрологический диспансер".«
|
Новости
Группы
Статьи
Команда
Магазин