Пожалуй, сложно найти в металлическом мире личностей столь неординарных и разносторонних, как Ричард Ледерер, более известный как Протектор по уникальному atmospheric/fantasy black металлическому проекту Summoning, а также своей деятельностью на готическом фронте в darkwave-проекте Die Verbannten Kinder Eva's. Но на этом возможности этого гениального человека, т.к. Протектор помимо тру блэка(на первом альбоме Summoning), атмосферик блэка (всё то, чем и крепка чёрная слава Summoning), полуготического дарквэйва(в DVKE), готик метала(в Sanguis Et Cinis), успел поиграть даже индастриал и техно в своём соло-проекте Ice Ages. Правда в интервью "Ледниковый Период В Австрии" он характеризовал свою музыку, как "готика", но готики там и впрямь чуть и скорее Ice Ages являет собой весьма оригинальный коктейль из дарквэйва, дарк индастриала и дарк эмбиента (воистину – сплошной dark) – мрачные полотна клавишных переливов, прошитые иглами ритмичных ударных и оттененные дисторсированным вокалом.
Итак, началось всё на "Strike The Ground". Музыка действительно мрачная (если, конечно, сможете прочувствовать атмосферу), хотя и динамичная и местами даже быстрая, но альбом в целом выдержан в стиле dark ambient/darkwave с элементами industrial и techno, что не мешает композициям отличаться и настроением, и атмосферой. Начинаясь чистым дарквэйвом в лице "A Dream As Real As Darkness" и "Strike The Ground", который смешиваясь с ритмичным дарк эмбиентом на "Time Of Dawn", "Endless Circle", "Shrink To Nothing" и "Almost Invisible", вдруг устремляется в холодную и размеренную мелодику на композиции "Trapped And Scared" (поистине лучшая вещь альбома, захватывающая своей печальной красотой и величием атмосферы. Впрочем, говорить тут бесполезно, это надо слышать и этот трек особенно примечателен тем, что послужил первоосновой ещё более прекрасного шедевра, "Over Old Hills" – одного из самых монументальных и глубоко атмосферных творений Summoning), после которой нежданно негаданно следует чисто электронный танцевальный мотив – "Dead But Wide Awake", который затем сваливается на индастриал в "Darkend World", следующая затем "Transparent Dreams" тоже звучит довольно эмбиентно, в духе, котором выдержано 80% альбома. Заключительная "Eternal Sleep" опять возвращается к дарквэйву (никаких резких ритмов и жестяного вокала) с тем, чтобы завершить альбом, как всегда, на минорной ноте, создав напоследок прохладную атмосферу отрешённости и меланхолии.
В общем, идеальный саундтрек к прогулке по ночному городу, причём именно среднестатистическому российскому городу с его квадратными аготичными постройками. Музыка качественная и по-своему приятная, хотя на любителя, впрочем, как и все проекты Силениуса и Протектора. Но по-моему, этот альбом стоит заслухать уже из-за одной только "Trapped And Scared"...
Всем любителям клавишно-электронной экзотики посвящается... и "Strike The Ground" явился отличной предпосылкой всего того, что ещё более ярко раскрылось на грядущем, уже настоящем шедевре "This Killing Emptiness"...«
Представьте себе древний заброшенный цех какого-нибудь огромного сталелитейного завода, который пустует уже далеко не первый год – стены покрылись плесенью, перекрытия насквозь прогнили, крыша местами обвалилась и сквоь дыры проглядывает хмурое серое небо, кругом грязь, пыль, груды строительного мусора, отовсюду торчит проржавевшая арматура и куски бетона... и вот вы очутились там с мафоном в руках и у вас только один диск, Ice Ages "This Killing Emptiness". Вы вставляете диск в вертушку, отворачиваете регулятор громкости до упора, врубаете 3D и нажимаете play... и вдруг, с удивлением для себя, начинаете ощущать вокруг себя еле заметное движение, будто чья-то рука с нечеловеческой силой заставила вновь ожить насквозь проржавевшие и мало, что не рассыпавшиеся в труху огромные шестерни внутри гигантских механизмов. Это движение медленно, но верно нарастает, будто время начало двигаться вспять и бесчисленные краны, подъёмники, конвейеры, гильотины и множество станков вокруг вас постепенно вновь обретают подвижность и начинают работать независимо от человеческих команд. Вы осторожно проходите по цеху и направляетесь вглубь завода, поднимаетесь по истертым ступеням, утопая по щиколотку в песочной пыли и осыпавшейся штукатурке, и оказываетесь в комнате управления с множеством старых компьютеров и всякого оборудования. С интересом разглядывая всю эту доисторическую рухлядь, вы вдруг слышите сухой треск, оборачиваетесь и видите сноп искр, вырвавшийся из электрощита на стене, а в следующий миг все мониторы пульта управления загораются и являют вашему взору многочисленные непонятные сведения, диаграммы и программы мониторинга производства. По странному наитию вы нажимаете какую-то клавишу и через несколько секунд слышите нарастающий с каждым мигом низкий гул, будто поднимающийся из глубины подземных каверн. Одновременно появляется ощущение легкой вибрации под ногами, затем по бетонным стенам начинают змеиться трещины, и внезапно всё здание, от подвалов до основания кровли, будто сводит резкой судорогой, отчего с потолка начинает сыпаться побелка и остатки краски, стены местами прогибаются, обнажая ржавую арматуру в сердце каменных плит. Припав к смотровому окну и завидев творящийся внизу кромешный хаос, вы опрометью кидаетесь к выходу, слетаете вниз по, готовой вот-вот обвалиться, лестнице и выбежав во внутренний двор видите, что здание где вы только что находились затрясло уже не по-детски, и вот стены огромного цеха, начинают складываться как карточный дом, периодически оглушая вас падениями стальных балок на бетонный пол. Так продолжается несколько минут, пока от некогда величественного здания не остаётся столь же величественная груда камней, стекла и металла. Вслед за ним с глухим "пфф" падает покосившееся ограждение из серых плит, вздымая огромные клубы песка и пыли вокруг. Теперь тишина снова окутывает всё вокруг, вы поднимаете голову и видите солнце, озарившее руины...
Во какая клёвая бредятина получилась.
Я даже обо всяких мелодических переплетениях и атмосфере говорить не буду. Просто берём и слушаем, это шедевр.«
Словно в первый раз, я шел по этим подобиям улиц, и, словно, в первый раз, с той же остротой ощущал тлен и одиночество во мраке этого мира. Черно-синее небо года не пускавшее солнце, стало еще грязнее от смога, который мы посылаем наверх, а ветер, метущий пыль по гранитной мостовой, все больше углубляющей чувство одиночества. Склонив голову в поклоне близящейся смерти, я шел против ветра, между этими пирамидами из бетона и стали, листы которой хлопали пронизанные ежедневным ледяным штормом. На этих заводах мы делаем свою смерть. Изнутри приглушенно бесконечной вереницей слышаться глухие удары огромных литейных молотов, стены содрогаются, звеня оковами металла, о серый бетон в такт этим мерным ударам. Звуки несмазанных линий добавляют к каждому движению шум трения, будто наждаком ранящий ушные сенсоры. Несчетное множество звенящих и скрипящих криков полуживых механизмов наполняют воздух симфонией угасания и грязи. Легкими и парящими, кажутся электронные всхлипы устройств контролирующих процесс – мелкие звоночки окончания смены, гудки и писки следящих устройств. И никак не приспособиться к этому мертвому ритму, ни удары сердца, спешащие вперед быстрей шаркающего ритма механизмов, ни шаги, не согласуемые моими усилиями с пульсацией сердца этого города-механоида.
Несмотря на десятки послушно бредущих в свой каменный барак людей, единственным живым существом был ветер. Он был тут изо дня в день, но каждый раз он словно напевал новые мелодии, громоздко разворачиваясь между тупыми верхушками заводов. Он был выше нас и выше нас звучал, в его голосе еще теплилась жизнь – то выше, то ниже, накрывая индустриальный хор голосов потоком почти человеческой горечи. Печаль, безнадежность, и сожаление пронзительными накатами слышалась в движении воздуха, нагнетая в сердце черную, словно, металл который мы обрабатываем, кровь. Он, последний живой, еще пел о прошедших временах, о тех днях, когда на свете было больше трех цветов – синего, черного и серого. Он напоминал древние рукописи, в которых беззаботные писатели повествовали нам о фантастических созданиях, вроде гномов и эльфов. Но все это, даже предписанные религией подземные круги ада, покинули умирающий мир.
Давно испорченным голосом, с пересаженными усилителями с перегоревшими контактами, я нашептывал себе, грубым искаженным голосом, те тексты, которые когда-то видел в книгах, слышал в музыке. Я размышлял о внутренних болях человека, об одиночестве и душе, погибшей ростом индустриального общества, о чувствах, которые теперь могли лишь втыкать болезненные иглы сожаления в наши потухшие сердца.
Я шел, опустив голову, и разглядывая идеальную трехмерную структуру искусственного гранита, хорошо вырисовывающуюся в подсветке идущей сквозь него, в подсветке для транспорта – здесь больше ничего нет для человека. Я, сравнивая, понял, что каждая нота этой механической индустриальной симфонии менялась – за восемь последних лет в каждом здании-гробу, механизмы сменили свой возраст и виды, они обновились, омолодились, продолжая с новой силой выбрасывать загрязнения в воздух, а наши жизни на свалку, которая теперь заменяла переполненные крематории. Прах заполнял дома, в которых мы жили прежде, прах тек по нашим венам, и все равно мы давали новую жизнь механизмам, чтобы осовременить звучание эпохи, когда время кончится. Вот-вот кончится.
Почти час мне приходится идти по этой улице, чтобы прийти в один из пронумерованных холодных бараков и заснуть на десять часов, ровно до следующей смены. И каждый день, все с той же остротой и болью по ушедшему, в отчаянием я все равно буду слушать этот стройный угнетающий ритм большого мертвого города. День ото дня, и умру, когда эти звуки перестанут быть для меня заметны, когда прах, поглотив разум, сожрет остатки закопченной души.«
Новости
Группы
Статьи
Команда
Магазин
